Хоть бури частенько меня трепали, Но сердцем не очерствел. Мне кажутся сказкой чуднЫе пальмы, И россыпь росы в листве. Наброшен на остров вечерний морок, Все ярче огней змея. На берег прибоем вползает море, Отрезав на час маяк. Чернее и ниже деревьев купы Над крышами местных ферм… …Наш мир накрывает стеклянный купол Далеких небесных сфер. Повисли на ветках тумана космы, Как белое молоко. И хочется выйти в открытый космос, Туда, где горит Алькор. Разбив – даже грудью – цветную корку, Освоить галактик клад… …И падают в августе вниз осколки, Крупицы того стекла.
Место действия: Городская квартира, наши дни. Действующие лица: Творец, Черт и Ангел Т. (задумчиво): Чего бы написать? Ч. (подсказывает из-за левого плеча): Фанфик! Фанфик! Т. (почесав нос): Не хочу. Надо что-то серьезное… А. (выглядывая из-за правого плеча): Напиши о возвышенном, о душе… Т. (подхватывает мысль): Душа… Она такая белая, такая легкая и невесомая, что, кажется, тронь пальцами, и рассыплется, разлетится по ветру обрывками паутины… (Решительно ставит точку). Нет! Никто не будет это читать. И я тоже не буду. Ч. (меланхолично): Я же говорил, пиши фанфик. читать дальшеТ. (сокрушенно): Не хочу. Я Творец, мне надо создать свое. Ну хоть раз… А. (искренне пытается помочь): Напиши о детях, хорошее, светлое, как их любят… Ч. (влезает без спросу): Это, батенька, педофилия. Давай фанфик. А. (не сдается): Тогда о долге, чести… Любви к родине. Т. (спохватившись): А вдруг никто не будет это читать? Ч. (с умным видом): Если без НЦы и БДСМа – точно не будут. Т. (думает на тему любви к родине с бдсмом). А. (возмущенно): Это кощунство! Т. (соглашается): Так точно нельзя. Ч. (корчит рожу): А иначе скучно. Никто читать не будет. Т. (повторяет): Никто… читать… Ч. (скучающим тоном): Тебе говорили – фанфик пиши. Т. (решительно отказывается): Нет. Я напишу политический детектив. А. (подумав): Оригинально. Т. (продолжает): Там будут присутствовать реальные события и действующие лица. Ч. (в сторону): А Сталин будет ночами запираться в кабинете и вызывать дух Ленина! А. (крестится). Т. (явно выводя про себя сюжет): Точно, Фау, Вернер фон Браун, Черчилль… Да! (принимается судорожно набирать) Этот старый толстяк с обрюзгшим от… Ч. (подсказывает по слогам): Раз-вра-та! Т. (пытается не слушать): …от пристрастия к алкоголю лицом, когда держал в своих пальцах… своих пальцах… Ч. (еще громче): Раз-врат-ных! Т. (соглашаясь): Хорошо. В своих развратных пальцах нити судеб многих людей… (Задумывается) А что же дальше. Ч. (довольно ухмыляясь): А дальше приезжает Рузвельт, и вешай рейтинг повыше. А. (сокрушенно возводит очи горе). Т. (к Черту): Я же просил. Ч. (презрительно щурясь): А то читать не будут. А. (приходит на помощь): Сочини сказку. Зимнюю, добрую, про девочку, которая злая мачеха выгнала в лес… Ч. (подхватывает): …и как она там замечательно жила с двенадцатью месяцами. Рейтинг не забудь. Подробности, далеко не братской любви между братьями. Сцену ревности покруче… Т. (невольно проникаясь): А интересно выходит. Ч. (развивая успех): Или про гномов. Сейчас все про гномов читают. Пусть у тебя эти месяцы – гномами будут… Т. (спохватившись): Но это же фанфик?! Ч. (подбоченившись): Ну так я ж об чем? А. (вмешиваясь пока не поздно): Не поддавайся. Ты – творец! Т. (вспоминая): Ага… Ч. (лукаво): Никто читать не будет. Т. (бормочет под нос, что-то прикидывает): А! Выход есть! Меня будут читать! У меня будет немыслимое количество просмотров и перепостов! А. (довольно улыбается). Ч. (неверяще): Это как? Т. (решительно придвигая клавиатуру): Надо котят пристроить, пока еще не все обои в коридоре ободрали. Напишу, наконец, объявление.
Над городом вОроны вновь кружат И мрачен призыв трубы…
Не зря ведь Господь, даровав скрижаль, Внес заповедь: «Не убий». Но вера, по сути, тогда сильна, Когда в ней бывает толк. Огнем изначальным пылал Синай, И камень водою тек. Остался бесплодным обильный сев, Ведь, в кучу слова свалив, Сказал человек: «Убивайте всех. Господь разберет своих». Никто беглецу не покажет брод, И брата подставит брат. Господь – прозорливый, всё разберет, Умеет он разбирать. Проложит маршруты по морю в рай, К блаженству – из века в век. Любой, кто умеет красиво врать, На бойню ведет овец. Окрасил закат острие ножа, Дороги петлей свились. А жалость… Зачем? Никого не жаль – Господь разберет своих. Расклад не менялся с прошедших пор: У смерти теперь страда. Без устали суд свой вершит топор, Война собирает дань. Так проще в эпохе оставить след, Желая подняться над. Где ставятся цели превыше средств, Там прочему грош цена. В стремленьи от лишних очистить твердь, К обузе закон свели. На просьбы и слезы один ответ: Господь разберет своих.
Уж сколько столетий ведется спор, И, доводы, исчерпав, Меж мертвых неспешно бредет Господь И трогает черепа.
Вроде на все поздравления везде ответила (если где не ответила, то прошу прощения, это сугубо по собственной слепоте)) Спасибо еще раз всем поздравившим, было очень приятно))
*Чорд, волшебная тетрадочка для стехов осталась на работе, как быть, как быть, помню только первую строчку и рефрен (а там - целая рыба, ну, почти целая, и финал), если писать - будут у меня два варианта, не писать - не допишу же, заброшу. Дилемма, да
И ахейщина есть, и моя нора, и антуражное геройское, и демоны в горах и даже любимое: герой уходит)) Мрр, в общем)) Сова угодила, да) Птиц щастлив и чирикает))
Татьяна Юрьевская. «Пламя Бездны». Поэма в прозе. Итак, роман. Простенькое начало, незатейливый зачин волшебных сказок: необдуманное обещание таинственному спасителю, данное в момент смертельной опасности; красавица и чудовище… Читается легко, правда, пугает поначалу обилие Заглавных Букв, к которым у меня давняя нелюбовь. Однако с первых же глав я прониклась состраданием к бедняге Шагину (Шагин – это титулование, а не фамилия), правителю Крылатых, мне стало интересно – что будет дальше – и я втянулась в чтение. На короткое время автору удалось меня обмануть: я решила, что Шагин озабочен выживанием своего дряхлеющего народа, но дело оказалось совсем-совсем в другом. О чем же роман? О долге. О мести. Даже о любви. А еще – о поэте, которому нужна была свобода, и он ее добился. Но – разменяв на свободу свою способность творить. А оно надо поэту? Еще о том, что как бы ни был велик человек – он часть мира, часть целого, и бессмысленно и невозможно отъединить себя от этого целого.
Почему «поэма в прозе»? Потому что роман написан поэтом. Вроде, все как в прозе: чувства, возвышенные и низменные; обыденность будней и чудеса чуждого человекам мира. Шутки, страх, смерть, кровь и грязь… И все это подано путем поэтического обобщения. Не просто набор данных, но результат функциональной обработки, где шероховатости прозаической погрешности сглажены поэтическим осмыслением… ну вот, на математические аллегории потянуло… Трудно мне словами объяснить, зато чувствую хорошо: данный текст – поэтический.
Чтение доставило мне несомненное удовольствие и дало повод поразмышлять – над разными вещами. Спасибо, Маркиз .
Традиционные пара строк в этот раз растянулись на побольше, ну и фиг)) С днем рождения меня)
Такого еще доселе не видели? Ну и пусть. Проклятием Одиссея отмечен мой долгий путь. С богами поспорить вровень я даже когда-то мог, Но все изменила Троя… Теперь бы доплыть домой, Дожить до конца спектакля и в странствиях уцелеть… А мне до моей Итаки два года и двадцать лет.
Сказанья на сотню серий - привязчивый геморрой. И тянется одиссея по землям восьми миров. Упрямо ветра вплетают вкус моря в созвучья строк. Я тоже почти скиталец: с работы спущусь в метро, А дома надену тапки, и ночью за новый торг… Ведь мне до моей Итаки два шага. И монитор.
Не думая вслух о мести, не в силах копить вражду, Я знаю, есть где-то место, где любят меня и ждут. Прохладной волной Ла-Манша взъерошит ковровый ворс… И, может, однажды Маршал отыщет свой Underverse. Осыплется с неба накипь осколками звезд в траву. И я до своей Итаки когда-нибудь доживу доплыву.
Собссно, обещанная странная балладка из серии киса ку-ку.
Нынче я дерево. На ветвях Целая стая беспечных птах. И облакам – веренице яхт – Снова приснится удачный фрахт. Месяц, придя поддержать игру, Сонное солнце с престола сверг. Корни надежно вцепились в грунт, Крона упрямо стремится вверх. Там же, где сердце скрывала плоть, Ныне зияет дырой дупло.
Листьями проще звезду ловить – Падает в августе яркий рой. Кожа давно изменила вид, Стала бугристой сухой корой. Тело истлело, отдав свой сок, Семечку, выросшему у скал. Часто проломленный жжет висок Той, у кого больше нет виска. Сколько секретов слова таят? Знания – горечь и даже – яд.
Поздно упорствовать, обличать, Ныне и присно – немая тварь. Дремлет гадюка внизу, в лучах, «Есть только лето», – гудит листва. Солнце коснется ветвей, как щек, Старую песню ветра поют. Скоро дожди размотают шелк, Птицы потянутся вдаль, на юг. Небо опять поменяет тон, Падает наземь сухой бутон.
Каждому делу назначен срок – Будет покинута колыбель. Слушаю сплетни смешных сорок, Нянчу воробышков, голубей. К берегу спуск необычно крут, Ящерки бегают взапуски. Только давно тополя вокруг Знают причину моей тоски. Прежняя память теперь живет Ниже границы грунтовых вод.
Поздно бояться и унывать. Был аккуратен он, кровь замыв. Медленно крутятся жернова… …Это случилось в разгар зимы, В самое утро, под Рождество. Там, где тропинка уводит в лес, Путника ранил подмерзший ствол. Доктор сказал тогда: не жилец. Сеется снег из небесных сит. Помни, деревья умеют мстить.
Хм. Готовое слоеное тесто оказалось просроченным на полгода (всего-то, с моими способностями к хозяйству, удивительно, что там новая цивилизация не завелась . ) Выкинуть или провести эксперимент на гостях завтра?)
Местами оно даже невычитанное мене таки жутко нравится)) Ага))
Люблю этот кусок- Это Шан-Хет-Ка, город Бога. Ад-дар живет здесь. – Алхат оборачивается, ее лицо бесстрастно. Черные тени, безжалостной кистью обведшие глаза, превращают его в ужасную маску. – Я проведу тебя к нему. Тайно. Если ты его убьешь, битвы не будет? Будет, милая Алхат, будет. Останутся его наследники и приверженцы. Останутся его слуги. Они захотят мстить. Но мстить они станут мне. – Мы почти пришли. Дальше иди один. Я ненавижу тебя, но я желаю тебе победы. Обещай сохранить Кагул. – Легкое прикосновение пальцев, и Алхат с места срывается в небо хищной птицей. Обещаю. Чего бы это мне ни стоило, обещаю… Агидарис сидел спиной ко входу. Он ждал. - Ты пришел. – Не оглядываясь, он протянул Шагину кубок с вином. Вино пахло раскаленной летним жаром землей и спелой вишней. - Не обвиняй Алхат, она не знала. - Не знала… - Ад-Дориан сел на скамью, положив клинок на колени. Рубиновая жидкость горчила на вкус. – Даже тогда?.. Напитанный запахом пряных трав полумрак палатки и Алхат, такая очаровательно-трогательная, такая хрупкая… Такая несчастная… - Даже тогда. – Агидарис устало потер переносицу. – Учись, мой мальчик, учись. Если хочешь править. - А ты не хочешь? – Было обидно. Нечеловечески обидно. Пройти полмира, думать, что ты умнее всех, увериться в собственной непогрешимости и всеми лапами угодить в расставленную ловушку. Но что ему нужно? Хотел бы убить – убил. Неужели предложит поединок по правилам? - Уже нет. – Древний устало провел ладонями по лицу. – Наше время вышло. Эриялурос с тобой? Шагин кивнул. - Он пришел сам. Присягнул на верность, поклялся Пламенем бездны. У меня нет оснований не доверять ему. Агидарис тихо рассмеялся. Или закашлялся. - Верь. Эриялурос не предаст. Он сделал идола из собственного благородства и не устает приносить ему новые жертвы. Бойся Саториса. Этот с поражением не смирится. Он, сам того не осознавая, разрушит мир ради возможности отомстить. - А ты? - Мое время закончилось. Теперь ты, Шагин, любимое детище Пламени бездны. Не я… - Древний, не предлагая, налил себе еще вина и выпил залпом. – Я уже давно не слышу зов Темного пламени. – Агидарис баюкал в ладонях пустой кубок. - Знаешь, каково это - сходить с ума? Бояться самого себя, потому что память вдруг начинает отказывать? Очнуться, стоя на коленях над трупами учеников? Или среди пожарища? Все помнить, но не мочь ничего изменить. Не в силах забыть. Хотя бы самую малость. – Древний поставил кубок прямо на пол, обхватил голову руками и заговорил, чуть раскачиваясь из стороны в сторону. – Пламя бездны отвернулось от нас. Пламя нас предало. Почему? Мы ведь были верны ему. – Агидарис поднял глаза на Шагина. Не глаза – провалы в темную бездну, бездну, лишившуюся питавшего ее огня. Бездну, которую уже невозможно насытить… - Идем со мной. - Шагин положил ладонь на плечо Древнего. – Будешь моим советником. Мне нужна твоя мудрость, Агидарис. - Нет. – Древний отстранился. – Я не сумею быть вторым. Или третьим. – Он оскалил зубы в усмешке. – После Эриялуроса. Может быть, именно поэтому я и ушел от них. - Теперь он Ирилур, – зачем-то уточнил Шагин. Зачем? - Пытается избавиться от прошлого, сменив имя? Бесполезно. От судьбы не убежать. Я отказался от имени вообще, но ты отыскал меня даже здесь. Ад-Дориан погрузил лицо в ладони, не пытаясь сдерживать приступ неуместного здесь смеха. - Чего забавного? – Агидарис с озадаченным любопытством покосился на Шагина. - Сама ситуация абсурдна. Сижу здесь, пью вино. Хорошее, имперское. Еще той, уже уничтоженной Империи Тройки Сильных. И разговариваю с полусвихнувшимся Древним. Ну разве не смешно? - Смешно, - легко согласился Агидарис. – За это надо выпить. Ад-Дориан протянул руку за кубком. Ножка была влажная. Он разжал пальцы – ладонь алой лентой пятнала кровь. Шагин поднес руку к глазам. Нет, померещилось. Вино. - Пообещай мне только одно. – Агидарис маленькими глотками смаковал рубиновую жидкость. - Что угодно. – Окровавленная ладонь не сулила ничего хорошего. - Не торопись. Ты не знаешь, о чем я попрошу. - Так попроси. – Шагин попробовал улыбнуться – губы не слушались. - Обещай сохранить Кагул. Пальцы непроизвольно разжались, и ад-Дориан выронил кубок. Тот, траурно зазвенев на мраморных плитах, откатился под скамью Агидариса. - Ты чего? Не пугай меня, мальчик. Здесь я – ненормальный. – Древнему еще доставало мужества шутить. - Так сказала она. – Кто именно она, уточнять не потребовалось. - Хорошая девочка. Если она тебе нравится – забери ее с собой. - У нее есть муж, сын… О чем, Пламя Бездны, они говорят?! Я же пришел сюда убивать, а не исповедоваться или выслушивать чужие исповеди! - Они для нее ничего не значат. Когда Хаттис стала Алхат, ее обязали выйти за младшего хана. - Хаттис? – Почему она никогда не говорила об этом? - Это имя, данное ей матерью. Алхат – только прозвание правительницы, вроде Шагина. – Агидарис внимательно присмотрелся к ад-Дориану. – Аааа… Так она ничего тебе не рассказывала. Жаль. Там есть, что послушать. В ней кровь самых первых детей Пламени бездны - Лишенных формы. Местные называют их правителями-оборотнями. В их семье два ребенка – брат и сестра – наследуют способности Стихий. Но и они постепенно вымирают: создавшие их тоже бросили своих детей на произвол судьбы… - Я знаю… догадываюсь… – Темное Пламя бездны не скрывало от Шагина своего прошлого. Почти не скрывало. - Так что тебе мешает? Построишь храм где-нибудь в горах, подальше от слишком назойливых людей, и станешь для них новым божеством. Будет вместо Ад-дара ад-Дор. Забавно, не правда ли? – Древний насмешливо фыркнул. – Потребуешь приносить тебе в жертву лошадей или девственниц. Смотря, что больше нравится. Я вот предпочитаю лошадей. С ними проще договориться и не приходится ждать, когда же они, наконец, заткнутся… - Она любит тебя, - прервал разглагольствования Древнего Шагин. Хотя при более внимательном рассмотрении идея храма в горах казалась не такой уж и плохой. - Тоже мне проблема. – Агидарис потянулся за кубком. - Любит-любит, а убийцу в Шан-Хет-Ка впустила. - Но ты же сам… - А, неважно, - отмахнулся Древний. – Слушай, у меня там библиотека. Солидная. Там много чего от самых первых оставшегося. Да и мое есть, я же философ, как-никак, … - Агидарис коротко выругался. – Присмотри, ладно? А лучше себе забери. На память, так сказать… Помолчали. - Хорошо. – Шагин кивнул. Все-таки некоторым не стоит пить. - Ну что, говоришь, весело тебе? Сейчас еще веселее будет. – И Агидарис легко, почти без замаха бросил тяжелый кувшин в голову ад-Дориана. Не ожидавшего подвоха Шагина спасла лишь врожденная реакция Крылатых. Но даже скользящего удара в висок хватило, чтобы сбросить его со скамьи на пол, на мгновение оглушив. Ослепительно-белый мрамор пол расцветился багряными брызгами. Пока еще вина. Ад-Дориан попытался дотянуться до легкомысленно оставленного на скамье меча, еще не осознавая, что он не нужен. Получилось. Хотя острые когти превратившегося Древнего росчерком пропороли одежду, и по спине сразу потекло что-то теплое. Крылатый начал менять облик.
Поскольку уже в ближайшие недели мне надо собрать подборку из 10 лучших стихов для Трамвая, вопрос: Какие мои стихи Вы считаете лучшими и достойными) Список для выбора специально не даю (ищется по тегу стихи или в по ссылкам в шапке), потому что авторское восприятие в большинстве случаев не совпадает с читательским
Хе, полночи вычитывала графомань, вторую половину - срочную работу. Поспала часа три, проснулась в семь и на одном дыхании накропала нечто крайне странное)) Типа баллада Причем, сама до сих пор от нее офигеваю. Лечебная мантра от графомани: Ночами надо спать, ночами надо спать