[markiz]

Так, для поднятия настроения, бо от этих прогнозов у меня уже крыша едет, кусочег графоманьки))

Герой

От застоявшихся грязно-зеленых вод неприятно несло тиной и какой-то испокон веков гниющей на дне мерзостью. Еще несколько дней, и с моря потянет соленой свежестью и пришедшие ветра вынесут из гавани всю накопившуюся в ней дрянь, но пока… Пока же сказочный Тар, жемчужина Итарии, ее древняя столица, казался чем-то вроде кочки, красовавшейся посреди смрадного болота – вид преотвратнейший, а запах – еще гаже.
Впрочем, иногда Гюнтеру даже болото представлялось более привлекательным вариантом. Хотя бы потому, что там не бывает чаек. Неприятных, назойливых птиц с резкими крикливыми голосами, до отвращения похожими на зов заплутавшей в тумане совести, бередившими не затянувшуюся до сих пор душевную рану.
Но раз именно чайки не дают ему покоя, почему он с упрямым постоянством каждый день приходит в полупустую гавань. Ждать? Но чего? Ведь пока не переменится ветер, ни один корабль не выйдет в море. А в городе… В городе воняет меньше, да и птиц не слышно. В городе можно найти недорогую таверну и сговорчивую девицу. Так почему он бежит от шума его площадей и веселья толп?
Гюнтер допил вино и, не долго думая, добавил пустую бутылку в разнообразие плескавшегося в воде почти у самых ног мусора. Солнце садилось, и на фоне постепенно угасающего неба мачты кораблей казались скелетами каких-то древних животных, дочиста обглоданными временем.
Остовами намерений и помыслов человека, решившего, что он волен сам прокладывать маршруты по морю жизни.
Гюнтер отвернулся и неторопливо побрел прочь, особо не выбирая направления, не в силах прогнать из памяти отражение увиденного, имевшего тоскливый привкус бренности и бессмысленности слов и поступков.
И даже сильный толчок в плечо не смог нарушить ход его мыслей.
- Эй! Ты чего, когда на улицу выходишь, глаза дома оставляешь за ненадобностью?
Голос был резким, с явными саркастическими интонациями, словно бы его намеренно пытались задеть, спровоцировать.
Не сейчас.
- Извините, я не хотел. – Буркнул он в лицо обиженной им женщины, показавшейся почему-то подозрительно знакомой, и спокойно направился дальше. Хорошо хоть у той хватило ума не преследовать Гюнтера.
Принесенное вино на вкус отдавало тиной. Или, может, проклятый запах успел пропитать здесь все, включая стены. Но, как бы то ни было, вино оказалось достаточно крепким, а большего и не требовалось. Если уж намереваешься напиться, то какая разница чем – выдержанным сидонским или местной дрянью, все равно на следующее утро будет одинаково погано.
- Угостишь даму? – Женщина, придержав ножны, без приглашения устроилась напротив и, взгромоздив на стол локти и устроив на них подбородок, принялась бесцеремонно разглядывать его в упор. Та самая женщина, из гавани.
Небось, отношения пришла выяснять, настырная.
- Зачем? – Осведомился у нахалки Гюнтер. – Если бы я тебя позвал, может, и угостил бы. Но раз сама пришла – сама себя и угощай.
Женщина насмешливо фыркнула.
- Да, Гюнтер фон Кляйне, ваши манеры с годами не улучшились. Скорее наоборот.
- Вы меня знаете? – Все-таки было в ее лице что-то смутно узнаваемое. Но память упорно хранила свои тайны, предпочитая не придавать неясным образам большую четкость.
- Вы меня тоже. – Отозвалась она и, подозвав служанку, заказала сидонского.
Этот чуть резковатый для женщины профиль, на мгновение проступившую на лице раздражающую уверенность в собственном абсолютном превосходстве и праве решать, что для кого лучше, сочетающуюся с проскользнувшими в голосе властными нотками невозможно было не узнать. Если видел хоть раз. Странно, почему Гюнтеру потребовалось столько времени, чтобы вспомнить. Он ведь посещал занятия, которые она вела? Наверное, Кляйне просто не рассчитывал встретить ее здесь.
- Госпожа Шнайдер?
- Тссс, - лукаво улыбнулась женщина, прикладывая к губам палец. - Не надо имен. Я в Таре неофициально.
- Хорошо. – Согласился Гюнтер. – Но причем тут я?
- Вы ведь наемник, Гюнтер Кляйне, - магичка сделала небольшой глоток и отодвинула в сторону бокал, - вот я и хочу вас нанять.
- Зачем? – Искренне удивился Кляйне.
- Охранять меня. – Лукавая улыбка стала еще более обаятельной, хотя казалось куда уж там.
- Вас? - Что-то в ее тоне насторожило Гюнтера.
- А что такого? – Не преминула рассеять его сомнения Шнайдер. – Славный род фон Кляйне служил роду фон Рехтенбергов еще во времена… - Она мучительно свела брови. – Давно, в общем. Почему бы вам не продолжить семейную традицию?
Издевается? Вряд ли. Наверное, просто не знает.
- Гюнтер фон Кляйне умер. – Тихо произнес он. – А мне нет дела до чужих традиций.
- Странно, - удивилась женщина, - а кто же это тогда сидит напротив меня? Для призрака вы слишком много пьете.
Ну почему она не хочет уйти по-хорошему? Почему не желает оставить его в покое?
- Ладно, Гюнтер Кляйне, - после долго ожидания сдалась магичка. - Ты ищешь возможность умереть? Она у тебя будет. Здесь аванс. – На стол перед ним плюхнулся кошелек. – Жду завтра утром в «Жемчужине Итарии». Той, что прямо на набережной.
Женщина поднялась и вышла, оставив на столе почти полную бутылку и бокал. Гюнтер подвинул его к себе и отпил немного.
Это вино не пахло тиной и забвением, оно резкой свежей ноткой тревожило память, вызывая из-за ее запертых дверей смутные образы.
Мелькающие в прорехах ветвей облака, приглушенный гомон голосов учеников, возвращающихся в жилое здание, тепло прогретой солнцем земли, на которой удобно лежать, ни о чем не думая. Тень Карла, упавшая на лицо, и его укоризненный голос, нарушающий созерцательное ничегонеделание друга вопросом: «опять занятия прогуливаешь?»
Бокал покатился по столу, оставляя за собой красную дорожку. Все, к чему он прикасается, превращается в кровь.