Не желая до времени делать выбор,
Солнце прячется, хвост поджав.
Он как истинный римлянин чисто выбрит
И пока что еще поджар.
Даже если не выпало места в Риме,
Толку сетовать на судьбу?
С каждым часом картина ясней и зримей:
В древнем городе зреет бунт.
Только снова ему не хватает такта,
Чтобы тонко вести игру,
И, хотя постепенно все выше ставки,
По-военному прям и груб.
Ведь противник, что может понять окольно,
Обязательно так поймет...
Здесь по-прежнему правят свои законы -
По закону философ мертв.
И для местных лишь храм - настоящий символ,
Слово Рима - чудная дурь.
Он готов бы ответить на силу силой,
Только знает, что не дадут.
Пахнут сумерки вечностью и цикутой.
Под размеренный сердца стук
Он опять засыпает почти под утро,
Видя звезды в разрывах туч.

Снова снится ему, как трясутся горы и нисходит небесный гнев, и как корчится в муках проклятый город, обреченный сгореть в огне. Но пока что спокойна юдоль земная, угасающий вечер тих. Город спит до поры и еще не знает:
Очень скоро придет Тит.