...Меняют липы лиственные кроны, Но сами не становятся новей. Я сын Сатурна. А жестокий Хронос Бесстрастно пожирает сыновей. Моя тоска мудра. Мы с ней на пару В Эдессе, в Тире, в Генуе, в Кале Упрямо ждем на горизонте парус, Как ждет порыва чайка на скале...
Москва. 20 июня. ИНТЕРФАКС-НЕДВИЖИМОСТЬ - Флигель усадьбы Глебовых-Стрешневых-Шаховских на Большой Никитской улице в Москве снесен минувшей ночью, сообщил "Интерфаксу" координатор движения "Архнадзор" Рустам Рахматуллин в воскресенье.
"Прошлой ночью строители снесли флигель XIX века вплоть до первого этажа здания", - сообщил Р.Рахматуллин. Он пояснил, что это был единственный сохранившийся флигель после сноса строений усадьбы в 2009 году, расположенный по адресу Большая Никитская, 19/16, выходящий на Калашный переулок. "Это был трехэтажный флигель княгини Шаховской. Предыдущие сносы касались других построек, однако прошлым вечером и ночью строители добрались до этого флигеля", - добавил координатор движения. По его словам, в марте текущего года, после решения мэра о приостановке строительных работ в центре города, градозащитникам удалось остановить снос этого исторического здания "Тогда нам удалось остановить работы, однако по истечении месяца строители вернулись на площадку и возобновили работы. Подрядчиком на этом объекте выступает компания "Астром-7", они используют ордер, выданный ранее, который мы считаем нелегитимным", - добавил Р.Рахматуллин. Он отметил, что градозащитники дежурили вчера возле флигеля, однако строители ночью вернулись на стройплощадку и с помощью экскаватора снесли здание. Как сообщалось ранее, на месте флигеля планировалось построить здание театра "Геликон-опера". Однако 16 октября 2010 года московские власти приняли решение о временной приостановке нового строительства во внутреннем дворе здания театра "Геликон-Опера" на Большой Никитской улице. По данным движения "Архнадзор", часть флигеля старинной усадьбы, где располагается театр, была снесена еще в 2009 году для того, чтобы построить новую большую сцену и накрыть внутренний двор куполом. В марте 2011 годе общественный градостроительный совет при мэре Москвы утвердил проект реконструкции здания "Геликон-оперы". Между тем 6 мая мэр Москвы Сергей Собянин заявил об аннулировании всех ранее выданных согласований, разрешений и утвержденных проектов, включающих полную либо частичную разборку любых строений на территории охранных зон.
И горевать не вижу толку, И гнать коней. Мне выпала дорога в Торку, В один конец. Домой уже напрасно мчаться, Мол, будь я с ним… Но путь чужих решений часто Необъясним. На небе ждет луна, ощерясь, Луне я рад. И мне еще просить прощенья? Не в этот раз.
Судьба не любит слов и складчин, С ней сладу нет. Мне самому досталась кляча – Найди дурней. А здесь с весной проснутся соки, Деревьев шум. Я вновь перебираю строки - Не напишу. И спорить довелось вотще мне, И боль терпеть… Я не готов просить прощенья. Нет, не теперь.
Когда б умел, слагал бы вирши - Ненужный дар. Здесь небо и светлей, и выше. Да холода. Из рук эпоха вырвет вожжи - И напрямик. Ветра зовут, ветра тревожат: Их скорбь прими. Но прошлому вновь хвост прищемят На рубеже. А я могу просить прощенья. Могу?.. Уже…
Снежинки под небесной сенью Скользят, кружась. Похоже, очень близок север Крови южан. Присуща многим старожилам Моя черта: Как суждено, так и сложилось. И лучше так. Опять весна сквозит из щели, Поет звончей. Я бы и рад просить прощенья. Хотя зачем?
Пейзаж для песенки Лафоре: усадьба, заросший пруд И двое влюбленных в самой поре, которые бродят тут. Звучит лягушечье бре-ке-ке. Вокруг цветет резеда. Ее рука у него в руке, что означает "да". Они обдумывают побег. Влюбленность требует жертв. Но есть еще один человек, ломающий весь сюжет. Им кажется, что они вдвоем. Они забывают страх. Но есть еще муж, который с ружьем сидит в ближайших кустах .
На самом деле эта деталь (точнее, сюжетный ход), Сломав обычную пастораль, объема ей придает. Какое счастие без угроз, какой собор без химер, Какой, простите прямой вопрос, без третьего адюльтер? Какой романс без тревожных нот, без горечи на устах? Все это им обеспечил Тот, Который Сидит в Кустах . Он вносит стройность, а не разлад в симфонию бытия, И мне по сердцу такой расклад. Пускай это буду я.
Теперь мне это даже милей. Воистину тот смешон, Кто не попробовал всех ролей в драме для трех персон. Я сам в ответе за свой Эдем. Еже писах - писах. Я уводил, я был уводим, теперь я сижу в кустах . Все атрибуты ласкают глаз: их двое, ружье, кусты И непривычно большой запас нравственной правоты. К тому же автор, чей взгляд прямой я чувствую все сильней, Интересуется больше мной, нежели им и ей. Я отвечаю за все один. Я воплощаю рок. Можно пойти растопить камин, можно спустить курок.
Их выбор сделан, расчислен путь, известна каждая пядь. Я все способен перечеркнуть - возможностей ровно пять. Убить одну; одного; двоих (ты шлюха, он вертопрах); А то , к восторгу врагов своих, покончить с собой в кустах . А то и в воздух пальнуть шутя и двинуть своим путем: Мол, будь здорова, резвись, дитя, в обнимку с другим дитем, И сладко будет, идя домой, прислушаться налегке, Как пруд взрывается за спиной испуганным бре-ке-ке.
Я сижу в кустах, моя грудь в крестах, моя голова в огне, Все, что автор плел на пяти листах, довершать поручено мне. Я сижу в кустах, полускрыт кустами, у автора на виду, Я сижу в кустах и менять не стану свой шиповник на резеду, Потому что всякой Господней твари полагается свой декор, Потому что автор, забыв о паре, глядит на меня в упор.
Из тумана стяг, под седлом конь блед, Да и что еще там? Посчитай мне срок: сколько тысяч лет На янтарных счетах. Мне б в степи тропу и с обрыва спуск, Пряный дух травы бы. Несчастливый – пусть, неудачный – пусть, Это был мой выбор. Заплатил с лихвою, вернуть хоть часть, Что дано от века. Раз виновен я, мне и отвечать, Если ждешь ответа. Из трухи историй сваяю мир, Не закончив, брошу. На груди приколот зеленый мирт - Изумрудной брошью. Хоть в игре я дока, сегодня – пас, Вежлив и степенен. Я листом осенним хочу упасть На твои ступени. Пусть судьба глумится, что не дорос. Собирая виру, Из оков путей и кольца дорог Я однажды вырвусь. Слов забытых в сердце следы сличать Не бывает слишком. Если любишь ты, позови сейчас: Я тебя услышу. Обернуться ветром, взъерошив склон, Раствориться ли в нем. Постучусь под утро в твое стекло Предрассветным ливнем. Словно искры, звезды и дым костра. Но в каком бреду, мол, Позабыв о доме, иную страсть Я себе придумал. И, оставив в прошлом песок арен, Выдрав прихоть с корнем, Я приду туманами на заре. Жди меня, я скоро.
Ветров победы дух хмельной. Мечтать о будущем вольно ль? Дом встретил дымною волной, собачьим лаем. Цепи пропавшее звено. Что было правдой - не вернО... Он, словно варвар, пил вино, не разбавляя. Он уверял: - Повсюду ложь. И даже здесь - подонки сплошь. А честных укрывает рожь да тень резная. Раз крайним стал - вынь да положь. Считал, что будешь всем хорош? И я ответил: - Зря ты врешь. Ты ведь не знаешь. Спросил он: - Как тебе АргОс? Тот город, где ты жил и рос? Большой на рынках нынче спрос на базилеев? Какой на доблесть там оброк? Добром ли платят за добро? И я сказал ему: - Ты брось. Переболеем. - Что блеф Афины, пепел Фив? Елену спас, еленофил? Жене трофеем потрафил? Добился блата? Но скольких скрыл прибрежный ил? Ты сам бы, как Ахилл, там гнил. Ему ответил я: - Ахилл моим был братом. Он мне в глаза смотрел хитро: - Сначала жизнь свою устрой. Раз удержать не в силах трон, скажи: вина чья? Героев уродился рой, всё б им искать невзятых Трой. Я возразил ему: - Не тронь! Теперь - иначе. Сказал он: - Жизнь уйдет в песок. А думал, будет лет пятьсот? Ты, извини, не высший сорт, не звездный пращник. Что небу до таких персон? Кто псом назвался - сдохнет псом. И я спросил: - Ты ищешь ссор? Сейчас обрящешь. - Зачем тебе ложь новых мест? Итак дурная вышла смесь, Где миф - не миф и месть - не месть. Но цель в борьбе ли? Ведь клятва - только вязь словес, а платят золотом на вес. Но я ответил: - Где-то есть мой дивный берег. Он молвил: - Бремя высших сил: каков посул, таков посыл... Был день дождлив, и вечер сыр, и рябь на лужах. Не слишком долог век красы, а у Сфенела - взрослый сын... Тогда сказал я: - Все. Я сыт. Пойдем наружу. Я верен был, хранил обет. Хоть здесь не время похвальбе, Но если я держал рубеж - таилось лихо. Мне ль о несделанном скорбеть? А, впрочем, обойдемся без... Но рассмеялся он: - Себе - себе! - не лги хоть. Сказал я: - Мы не на торгу, чтобы вот так судить, огуль. Нас дни еще подстерегут, ведь путь не пройден. Тревожил ночь прибоя гул... Я ждал, потом позвал слугу: - Когда ушел смутьян и лгун, что сел напротив? Он знал, что будет впереди. Он душу мне разбередил. Он сторонился середин, любых идиллий. Слуга шепнул мне: - Господин. Ты здесь сидел совсем один, А нам велел не подходить. Не подходили.