Ладья Его Величества
Спустя х.з. сколько месяцев воздержания, оскоромился. Если кто узнает, какая книжка, окромя рисунков, сподвигла (из нея здесь есть почти цитата), может стребовать с меня графоманских плюшков.
В комнатах повсюду висели картины. И почти все они изображали только одного человека. Синеглазый брюнет то презрительно хмурился, то мечтательно таращился куда-то вдаль, то едва сдерживал готовую сорваться с губ улыбку или даже хохотал во всю глотку. Алва был везде. Вот он грызет яблоко, вот он выступает на военном совете, вот - танцует на балу, вот - в непривычном варварском наряде в гостях у шадов Багряных земель, а вот и в совершенно невообразимой одежде, смутно напоминающей камзол и с неуместной тряпкой на шее. Алва с Моро, Алва с гитарой и кубком, и просто так. Алва в фас, Алва в профиль и даже Алва без штанов. Последний портрет сильно смутил гостя, заставив покраснеть и спешно отойти подальше. Изредка изображения соберано разбавлялись знакомыми физиономиями Савиньяков, но даже они вместе не могли на равных противостоять Алве.
Гость вздохнул и пошел дальше.
Создатель, а, точнее, создательница сего вопиющего безобразия обнаружилась в следующей комнате. Гость помялся при входе, ожидая разрешения войти, но его не заметили. Он постучал костяшками по косяку двери, но хозяйка галереи даже и ухом не повела. Поняв, что надеяться на приглашение бесполезно, гость решительно протопал к занятой делом художнице и громко откашлялся. И надменно вздернул подбородок – на него, наконец, соизволили обратить внимание.
- Я… - начал гость заготовленную возмущенную речь, но договорить ему не дали.
- Чего приперся? Иди отсюда. – Пробурчала художница и демонстративно повернулась спиной.
Юноша заглянул через плечо и увидел… очередного Алву. Вполне ожидаемая несправедливость придала ему сил.
- И почему опять рисуют его? – Возмутился гость.
- А кого рисовать? – вполне искренне удивилась художница.
- Меня! – предложил, нет, потребовал юноша.
- Тебя Амок рисовал, - отрезала хозяйка коллекции и, подумав, добавила: – Два раза.
- А его сколько? – Гость явно отказывался понимать намеки. – Тысячу, наверное.
- Да нет, - девушка прикрыла глаза, считая про себя. – Вроде бы столько же. Тебе-то что?
- Что-что, - совершенно по-детски обиделся гость. – Почему бы не нарисовать меня?
- Ты не мой глюк. – Ответила художница и, заметив недоумение, пояснила. – Некрасивый в смысле.
Юноша аж осекся от неожиданности и замолчал, думая, как лучше прореагировать на оскорбление.
- Зато я честный. – Выдавил он, но время было уже упущено, художница вернулась к своему интересному занятию.
- Ага-ага, - отбрехалась художница. – И вообще, ты умер. Поэтому иди отсюда. Некрофилию в кинках не держу.
- Но он тоже! – Возмутился юноша, не разобрав последнюю часть предложения.
- С ним еще не все понятно. И вообще, - художница повернулась и назидательным, внезапно напомнившем о матери тоном произнесла, - он так просто не сдастся.
- Ладно, он, - пошел на попятную гость. – А эти белобрысые чем лучше.
- Ну, во-первых, - загнула палец нахалка, - они блондины. А, во-вторых, их двое. – Художница расплылась в мечтательной улыбке. – В общем, тебе не понять.
Гость поднес к глазам прядь собственных волос, убедился, что их цвет как был, так и оставался русым, и тяжело вздохнул.
- Как тебе? – Неожиданно спросила художница, показывая юноше свою работу.
- Ну… э… - замялся гость. – Интересно. Но, пожалуй, я пойду… - и аккуратно, бочком-бочком, принялся сдавать к двери, стараясь не смотреть на очередного Алву… без штанов.
В комнатах повсюду висели картины. И почти все они изображали только одного человека. Синеглазый брюнет то презрительно хмурился, то мечтательно таращился куда-то вдаль, то едва сдерживал готовую сорваться с губ улыбку или даже хохотал во всю глотку. Алва был везде. Вот он грызет яблоко, вот он выступает на военном совете, вот - танцует на балу, вот - в непривычном варварском наряде в гостях у шадов Багряных земель, а вот и в совершенно невообразимой одежде, смутно напоминающей камзол и с неуместной тряпкой на шее. Алва с Моро, Алва с гитарой и кубком, и просто так. Алва в фас, Алва в профиль и даже Алва без штанов. Последний портрет сильно смутил гостя, заставив покраснеть и спешно отойти подальше. Изредка изображения соберано разбавлялись знакомыми физиономиями Савиньяков, но даже они вместе не могли на равных противостоять Алве.
Гость вздохнул и пошел дальше.
Создатель, а, точнее, создательница сего вопиющего безобразия обнаружилась в следующей комнате. Гость помялся при входе, ожидая разрешения войти, но его не заметили. Он постучал костяшками по косяку двери, но хозяйка галереи даже и ухом не повела. Поняв, что надеяться на приглашение бесполезно, гость решительно протопал к занятой делом художнице и громко откашлялся. И надменно вздернул подбородок – на него, наконец, соизволили обратить внимание.
- Я… - начал гость заготовленную возмущенную речь, но договорить ему не дали.
- Чего приперся? Иди отсюда. – Пробурчала художница и демонстративно повернулась спиной.
Юноша заглянул через плечо и увидел… очередного Алву. Вполне ожидаемая несправедливость придала ему сил.
- И почему опять рисуют его? – Возмутился гость.
- А кого рисовать? – вполне искренне удивилась художница.
- Меня! – предложил, нет, потребовал юноша.
- Тебя Амок рисовал, - отрезала хозяйка коллекции и, подумав, добавила: – Два раза.
- А его сколько? – Гость явно отказывался понимать намеки. – Тысячу, наверное.
- Да нет, - девушка прикрыла глаза, считая про себя. – Вроде бы столько же. Тебе-то что?
- Что-что, - совершенно по-детски обиделся гость. – Почему бы не нарисовать меня?
- Ты не мой глюк. – Ответила художница и, заметив недоумение, пояснила. – Некрасивый в смысле.
Юноша аж осекся от неожиданности и замолчал, думая, как лучше прореагировать на оскорбление.
- Зато я честный. – Выдавил он, но время было уже упущено, художница вернулась к своему интересному занятию.
- Ага-ага, - отбрехалась художница. – И вообще, ты умер. Поэтому иди отсюда. Некрофилию в кинках не держу.
- Но он тоже! – Возмутился юноша, не разобрав последнюю часть предложения.
- С ним еще не все понятно. И вообще, - художница повернулась и назидательным, внезапно напомнившем о матери тоном произнесла, - он так просто не сдастся.
- Ладно, он, - пошел на попятную гость. – А эти белобрысые чем лучше.
- Ну, во-первых, - загнула палец нахалка, - они блондины. А, во-вторых, их двое. – Художница расплылась в мечтательной улыбке. – В общем, тебе не понять.
Гость поднес к глазам прядь собственных волос, убедился, что их цвет как был, так и оставался русым, и тяжело вздохнул.
- Как тебе? – Неожиданно спросила художница, показывая юноше свою работу.
- Ну… э… - замялся гость. – Интересно. Но, пожалуй, я пойду… - и аккуратно, бочком-бочком, принялся сдавать к двери, стараясь не смотреть на очередного Алву… без штанов.
